Мое пленение в Украине показывает: непрофессионалами овладевает ненависть - Bloomberg

Степан Кравченко, 28 июля 2014.  

         

Фото: Genya Savilov/AFP/Getty Images

18 июля 2014 - украинские солдаты проверяют документы водителя на блокпосту на востоке Украины.

На востоке Украины одна СМС может превратить вас во врага. В моем случае эта СМС была отправлена моему отцу. "Ночью поговорил с Бородаем" - рассказал я об интервью с руководителем повстанцев.

"Так значит, ты дружок Бородая" - заключил мужчина в камуфляже, читавший сообщения на моей Нокии. Его товарищ навел Калашников мне на живот. "У нас тут российский солдат, говорит, что он журналист" - позвал он кого-то по-русски.

Было 25 июля, 3 часа дня. Я ехал домой в Россию из Донецка, но во время обычной проверки на блокпосту украинской армии под деревней Старобешево что-то пошло не так. Они увидели мой российский паспорт и пресс-карту и приказали мне выйти из машины и сдать мои вещи. Я постарался спрятать свой BlackBerry. Потом они нашли на моем iPad видео пресс-конференции сепаратистов. Непонятно, в чем была моя вина, но теперь она была доказана.

Я сумел прошептать моему водителю имя контакта в Москве, когда мне надели на глаза повязку и провели пять шагов к стоявшему неподалеку внедорожнику Hyundai с людьми в масках внутри - я заметил его, еще когда он подъезжал.

"Лучше помалкивай, да смотри не обмочись" - сказао один из мужчин в масках (всего я насчитал три голоса), и мы отправились в неизвестное место минутах в 40 пути по ухабистой сельской дороге.

Это напомнило мне, 31-летнему москвичу, о многих случаях, когда я подростком сталкивался с российской полицией. Я ожидал, что меня будут допрашивать хороший и плохой коп, слегка применят силу и будут стараться выудить все, что я помню о находящемся под контролем повстанцев Донецке.

Фото: Dmitry Lovetsky/AP Photo

Солдаты украинских правительственных войск патрулируют город Лисичанск в Луганской области на востоке Украины.

Я надеялся, что все равно успею на самолет в 21:15. Когда я получше узнал своих пленителей, я начал думать, что меня будут удерживать несколько дней, хотя бы потому, что из-за творящегося хаоса меня никто не найдет.

Офицеры олигарха

Эти трое (Павел, Руслан и Дмитрий, как я узнал позже) были офицерами разведки из батальона "Днепр", спонсируемого губернатором Днепропетровска и миллиардером Игорем Коломойским. В этой войне олигархи обучают, экипируют и финансируют части, воюющие под управлением украинской армии.

Мои похитители, которых российские СМИ зовут "карателями Коломойского" и "фашистами", оказались людьми того же рода, что я встречал, общаясь с сепаратистами: усталые русскоязычные, плоть и кровь конфликта, где обе стороны обуяла бесцельная ненависть.

"Ну, что говорят повстанцы?" - сразу спросили меня, вытащив из машины.

"Что Вы имеете ввиду?" - переспросил я.

"Ну, вообще, что говорят?" - уточнил боец.

Два удара

Все еще с завязанными глазами я сидел на траве в месте, похожем по звукам на военный лагерь. Вокруг собрались солдаты, подшучивая и ругаясь на меня. "Вы, русские, свиньи" - сказал один. "Я бы тебя с радостью расстрелял".

Это напомнило мне непристойный русский анекдот про Вторую Мировую. Я усмехнулся. Он дважды ударил меня по голове. Было не особенно больно. Я решил, что это хороший знак.

Допрос шел совсем не так, как я ожидал. Меня не спрашивали о позициях боевиков, охране лидеров сепаратистов или чем-либо, в чем должна была быть заинтересована военная разведка.

Они наперебой высказывали собственное мнение, затыкая меня, когда я пытался спорить. Они задавали мне вопросы, на которые я не мог ответить. Сколько русских поддерживают повстанцев? Почему они убивают детей? За что погибли люди на борту Боинга Malaysian Airlines? Чего хочет Владимир Путин? Разве мы похожи на фашистов?

Это продолжалось час или даже больше. Я был счастлив, когда меня снова посадили в машину. Водитель пояснил, что мы направлялись уничтожить ракетную систему "Град" сепаратистов в деревне неподалеку.

Комбайн

"Сейчас ты увидишь, как воюет украинская армия" - сказал он и дал газу. Машина ударилась о баррикаду, потеряв щиток крыла, как я услышал из их разговоров.

Они остановились на другом блокпосту, чтобы взять еще оружия. Мы ехали дальше в тишине по ухабистой дороге. Я стал засыпать, думая, что я сообщу Полине и сыну, если смогу получить телефон обратно. Меня разбудила брань водителя.

"Град" на деле оказался зерноуборочным комбайном. Бойцы, казалось, расслабились. Они сняли мою повязку, и я увидел поле ржи.

"Смотри, как красиво" - сказал Руслан, рослый рыжеволосый мужчина тридцати с лишним лет, сидевший рядом со мной. Оказалось, у него была привычка указывать на живописные пейзажи. На бойцах были новые бронежилеты и тактические очки.

Мелкие бизнесмены

"Ты должен радоваться, что тебя взяли мы, а не ребята из 39-й" - сказал мне Дмитрий, водитель и командир группы. "Они всегда пьяные, так что, наверное, сначала бы избили тебя до смерти, а уже потом стали думать, что с тобой делать".

Дмитрий, Руслан и Павел рассказали мне, что до конфликта были мелкими бизнесменами. Каждый из них владел фирмой с месячным объемом продаж около 300 000 гривен (25 000 долларов). Они вместе ездили в Германию на Октоберфест, а по выходным отдыхали на дачах друг у друга. Дмитрий оказался экспертом по ветровым электрогенераторам и отговорил меня покупать такой себе на дачу.

Эти трое, кажется, ненавидели все, кроме природы. Они ненавидели Евромайдан за разжигание кризиса, ненавидели американцев и европейцев за его поддержку, ненавидели свергнутовго президента Виктора Януковича и, конечно же, ненавидели Путина, журналистов и русских.

"Русские и украинцы больше не братья, пока не умрет Путин" - сказал Павел, выглядевший старше своих друзей, и вставил в магнитолу Hyundai диск пионера русского рока Виктора Цоя.

Они спросили меня, нет ли у меня украинских корней. Мне пришлось их разочаровать.

Поля ржи

Мы ехали в Мариуполь, город к югу от Донецка, куда переехали региональные власти после того, как повстанцы заняли столицу. Павел советовал мне, как вести себя, когда меня будут допрашивать их "гораздо более суровые" коллеги на базе, Дмитрий разговаривал по телефону о зарплатах повстанцев, а Руслан глядел еще на одно поле.

"Ты знаешь, что между Украиной и Россией есть огромные поля ржи, поля, что тянутся через границу, где ничего не указывает о том, какой стране они принадлежат?" - задумчиво спросил он.

"Я знаю деревню, где дом стоит на нашей стороне, а туалет - на российской" - рассказал Павел.

Уже темнело, когда они снова надели на меня повязку.

Как я понял из их разговоров, база была в аэропорту. "Пароль? Четыре. "Пароль? Шесть" - сказали они на входе, остановили машину и оставили меня в одиночестве. Другие люди вывели меня из машины и приказали упереть руки в стену.

"Комната правды"

Бессмысленный допрос продолжался. "Ты знаешь, кто такой Путин?" - спросил меня голос. "Президент России" - сказал я. "Неправильно. Он khuilo. Давай научу тебя одной песенке" - рассказал он о футбольной кричалке, популярной в Украине, где Путина зовут этим словом, которое переводится непечатным наименованием части тела мужчины.

“Bloomberg News? Уверен? Может, Life News?" - спросил другой голос, имея в виду российское СМИ, контролируемое сторонниками Путина. Они сказали мне, что им все равно, что я работаю на международное СМИ, а не на российское.

"У нас для таких г---, как ты есть комната правды" - сказал кто-то. Затем они все ушли, оставив охранника, который пинал меня по ноге, когда я пытался давить комаров.

Тогда я об этом не знал, но мой водитель сумел передать моему отцу просьбу позвонить в московское бюро Bloomberg, запустив бурную деятельность оттуда до Нью-Йорка.

Мои коллеги в Киеве обратились ко всем своим контактам, позвонив в армию, Министерство обороны, Службу безопасности и Администрацию президента. Они с трудом нашли копии моих паспортов и собрали портфолио моей недавней работы, чтобы доказать, кто я. Наконец они нашли нужного человека.

Нужные связи

Не прошло и часа, как пришел другой человек. Его называли "полковник". У него был мягкий голос и маленькая ладонь. "По национальности я русский" - сказал он вместо приветствия. "Похоже, вы говорили правду, и я задам только один вопрос, прежде чем вас отпустить. Что вы думаете обо всем, что здесь творится?"

Я ответил бранным словом на русском. Он согласился.

Трое моих похитителей вернулись и повезли меня с базы. "Он сказал, что нам нужно перед тобой извиниться" - сказал Руслан, сняв с меня повязку.

"Вот, возьми. Все равно г---, украинские" - сказал Павел, отдав мне свои солнечные очки. Руслан показал мне фотографии трупов, по его словам, чеченских наемников, убитых им в Украине. Дмитрий сказал, что я всегда смогу попроситься к ним в рейд, когда вернусь.

Погуляли

Меня отвезли в Новоазовск, погранпункт, который я хотел проехать еще семь часов назад. Руслан ответил на звонок своего отца.

"Папа, все в порядке".

"Да нет, ничего не делаю. Просто встретил друзей, хотим вот погулять".

Они приказали пограничникам пропустить меня. Они оставили свои электронные адреса на случай, если мне захочется продолжить знакомство.

На российской стороне Федеральная Служба Безопасности допрашивала меня около часа. Я кратко рассказал свою историю, и молодой офицер спросил, можно ли осмотреть мои вещи. Он был удивлен, когда я отказался.

Выйдя с погранпункта, я увидел поле ржи. Было слишком темно, чтобы разобрать, тянется ли оно через границу.